Анатолий Радов - Достоевский FM (Сборник рассказов) [СИ]
— Как человеческая душа, — подумалось ему.
Сашка поднялся и бухнулся на второй табурет, который жалко скрипнул и заметно покосился.
— Ёлы-палы, — Сашка хлопнул себя по лбу. — Самое главное забыл!
Быстро поднявшись, он качаясь ушёл в комнату и вернулся через минуту, держа в руке маленький магнитофон.
— Ща мы музычку забацаем, — довольно сказал он. — У меня такая музычка есть, у-у.
Он поставил магнитофончик на стол и вотнул вилку в закопчённую розетку, красовавшуюся своими подпалинами в полуметре над столом.
— Это молодняк, — сказал он, копаясь с магнитофоном. — Подпаливали суки. Нажрались уроды, морду мне побили, по стенке ногами били, суки. Всю штукатурку пообвалили. Хорошо аппарат не унесли. Да что ж такое.
Сашка недовольно постучал ладонью по «аппарату».
— А зачем пустил? — спросил Антон.
— Так у них три фунфырика было, а я с бодунища такого, что не дай бог. Думал подохну. Ни вздохнуть, не пёрднуть, — Сашка засмеялся. — А молодняк они все такие. Могут и убить, чё им будет. Да я уж как-то привык. Чёрт, не включается, сука.
Сашка несколько секунд печально глядел на Антона.
— О! — вдруг вскрикнул он. — Тут же радио есть.
Он снова разулыбался. Антон услышал шум, быстро меняющийся по высоте, потом Сашка поймал какую-то волну, снова сбил на шум и наконец из маленьких динамиков захрипел неприятный голос, пытающийся что-то донести под наивный аккомпанемент. Антон снова поёжился.
— Во, — довольно сказал Сашка. — Шансон эфем, блин. Ох и хорошая музычка. Слышь как поёт?
— Это не поёт, — сказал Антон.
— Как не поёт? — удивился Сашка. — А что ж он вот щас делает?
— Хрипит.
Сашка опустился на стул.
— А слова послушай, слова послушай. О жизни ведь.
Сашка схватился ладонью за пиджак в районе сердца и сжал кулак.
— Вот же, за самую душу хватает. Послушай.
— Мусор, — непреклонно буркнул Артём.
Сашка несколько секунд удивлённо смотрел на Антона.
— Ну, да бог с тобой, — наконец бросил он, и ударив ладонь об ладонь, смачно сглотнул слюну. — Ну давай же, доставай, доставай её родимую.
Антон вытащил из кармана куртки прохладную бутылку. Глаза Сашки снова возбуждённо засверкали. Антон поставил бутылку на стол и Сашка тут же схватил её. Открыв крышку, он принялся торопливо разливать.
— Этот надколотый мне, — проговорил он, когда стаканы были наполненны до половины. — А то ещё поранишься. Это малолетки когда быковали, со стола его сбили.
Он не чокаясь, жадно поднял свой стакан и влил в себя водку.
— У-ух, — громко крикнул он. — Хороша родная. Зойка сучка сучкой, а водка у неё хорошая.
Антон медленно поднял стакан и сделал маленький глоток.
— До дна, до дна, — игриво проговорил Сашка. — Первую до дна, мать её. Ни капли врагу. Эх, жизнь хороша и жить хорошо!
Антон допил и поставил стакан.
— Ну, вот, — Сашка сделал немного погромче музыку.
— Ах душа моя, жиганка, — стал он подпевать динамикам. — До чего ты довела.
— У тебя оказывается голос есть, — сказал Антон, улыбнувшись. — А слуха, наверное, нету.
— У меня нету? — Сашка обиделся. — Да я в хоре пел.
— Да ну.
— Не веришь? Да к нам в школу баба какая-то пришла, и давай всех проверять. За пианино села, а мы должны были пропевать голосом всё чё она там наигрывала. Так я всё, нота в ноту, ты понимаешь? Нота в ноту, без помарочки пропел. Она мне и говорит, беру тебя Саша в хор. Врубаешься? Так и говорит, беру тебя Саша в хор. Ну, я и пошёл.
Сашка схватил бутылку и снова налил по половинке.
— Ну, давай, за встречу, — бросил он короткий тост и выпил.
— А дальше что? — спросил Антон.
— Что-что, — Сашка махнул рукой. — Да когда выступать мы должны были, я… — Сашка запнулся.
— Что ты? — спросил Антон.
Сашка вскочил на ноги и сильно наклонился вперёд.
— А чё это ты всё вынюхиваешь, а? — пьяно прокричал он. — Чё ты вынюхиваешь?
Он было потянулся вперёд правой рукой, чтобы схватить Антона за грудки, но наткнувшись на его взгляд, отшатнулся и бухнулся на стул. Что-то странное показалось ему в этом взгляде, что-то что может сломать, разрушить, чтобы потом…
— Что потом? — спросил себя Сашка. — Странно.
А страннее всего стало Сашке, что не почувствовал он никакого страха, а даже что-то хорошее.
— Так что дальше-то было? — как ни в чём не бывало, повторил свой вопрос Антон. Словно и не было этого пьяного вскакивания, не было желания набить морду, хотя и понимал Сашка, что скорее всего морду в конце концов набьют ему. Просто оно всегда так было.
— Потом? — задумчиво повторил Сашка. — Я… в общем, испугался я, — Сашка спрятал лицо в ладонь. — Испугался я. Подумал, как это я стою на сцене, а они все на меня смотрят? Да и не в этом дело, — он махнул рукой. — Да что ж я вру-то. Всю жизнь врал, и теперь вру. Не круто это было, понимаешь? Петь в хоре не круто, — он поднял голову и посмотрел на Антона. — Мне, блин, девять лет было, а я уже думал, чё пацаны скажут.
— Ну и что, стал крутым? — улыбнувшись, спросил Антон.
— Да что ж ты в душу-то лезешь? — Сашка схватил бутылку и налил одному себе. — Не хочу ж я, ты понимаешь?
Антон промолчал, а Сашка влив в себя очередную порцию, пьяно уставился на подпаленную розетку.
— Я знаешь, — сказал он глухо, — Я всю жизнь как будто не для себя, а для них. А для кого них? А? Да им плевать всем на меня, — Сашкины губы задрожали. — А ты знаешь, мне же в детстве говорили, что я одарённый. Одарённый мальчик, — Сашка задумчиво хмыкнул. — Учился на пятёрки, на одни пятёрки. Читать любил, всё любил. Хорошее всё любил, понимаешь? А потом покатило. Это не круто, то не круто. Я стал выбирать только то, что круто, врубаешься? То, что для всех круто, понимаешь? Вино пить, круто, плюнуть училке на стул круто, ботаника какого-нибудь толпой избить круто, — он перевёл взгляд на Антона. — Скажи, это круто?
— Нет, — просто ответил Антон, едва заметно мотнув головой.
— А что тогда круто?
— Ты сам знаешь, — сказал Антом. — В общем-то, все знают, просто не задумываются.
— А я вот иногда задумываюсь, — Сашка схватил бутылку и допил с горла, пролив половину на себя. Потом он стал пьяно бить по мокрому пятну на пиджаке, пытаясь его вытереть.
— Я! — кричал он заплетающимся языком. — Я задумуюсь иногда. Задумуюсь.
Он вдруг перестал стучать себя по пиджаку и зло посмотрел на магнитофон.
— Я ведь и вот эту, — он ткнул пальцем в динамик. — И вот эту слушаю, потому что все слушают, поньмаешь?
Он схватился за провод и дёрнул так, что его самого развернуло, и стул громко скрипнув, покосился ещё больше. Сашка с трудом вернулся в прежнее положение и тяжело облокотился на стол.
— Ты думаешь, я не поньмаю, что это мерзость, а не эта, как её, не музыка, — Сашка уже с трудом удерживал голову прямо, словно его подбородок вдруг независимо от него захотел прикоснуться к мокрому пятну от водки, темневшему на пиджаке. — Я раньше этого сушал, как его, блин. Как его, этого, который про это написал, про весну и про другие эти, как их, месяцы, во.
— Вивальди? — спросил Антон.
— Точно! — крикнул Сашка. — Ведь там такая музыку, у этого, как ты там его назвал?
— Антонио Вивальди, — повторил Антон.
— Во-во. Ведь там чувствуется, вот здесь чувствуется, — Сашка снова хотел схватиться за пиджак, но его локоть соскользнул, и он ударился подбородком об стол. Скривившись от боли, он упёрся руками и попытался подняться, но ноги не слушались.
— Не могу. Никак не могу. Не могу я уже! — почти прокричал Сашка.
Антон встал и помог ему.
— Где ты спишь? — спросил он.
— У-у — промычал Сашка. — У-у. Не могу-у.
Антон потащил его в комнату. Там он положил его на разломанную кровать, у которой вместо ножек были стопки старых, истрёпанных книг, и вернувшись на кухню, присел на табурет.
Свою работу он выполнил, оставалось подождать.
Минут через пять дверь открылась и в кухню вошёл молодой парень. Он с отвращением скривился и бухнулся на стул, на котором ещё недавно сидел Сашка.
— Настроил? — спросил он у Антона.
— Настроил, — тихо ответил Антон.
— Только ты это, нормально настроил? — затараторил парень, теребя изрезанную клеёнку. — А то мне один из ваших в прошлый раз настроил, ёлки-палки. Я когда через тоннель повёл, в такой диссонанс попал, что пришлось срочно назад возвращаться, донастраивать.
— Я нормальный настройщик, — сказал Антон. — Да и этот вариант простой был, — Антон поднялся. — Ладно, удачи, пойду дальше работать.
— Подожди, — торопливо заговорил парень. — А долго ждать-то?
— Чуть больше часа. Потом как обычно, фибрилляция желудочков, некроз ткани, короче, обычный инфаркт.
— Понятно, — кивнул парень. — Слушай, я вот ещё что спросить хотел. Знаешь, спрашивал уже и наших и у ваших, никто не знает точно. Вроде как раньше Настройщики не нужны были, — парень прищурившись посмотрел на Антона.
